Так мало дирижеров понимающих контрабасистов

Контрабасист-солист Гари Карр о необходимости менять дирижеров в сторону своего инструмента.
За 40 лет моих выступлений с оркестрами по всему миру, я никогда не переставал удивляться отсутствием знаний и уважения, которые демонстрируют некоторые дирижеры к контрабасу, и некоторые требования к группе контрабасов. Много раз я был вынужден указывать на неправильные указания дирижеров к группе контрабасов. Лишь два дирижера это Джерард Шварц и Отто Вернер-Мюллер, задавали мне вопросы о технике игры на контрабасе и как она применяется в оркестровом исполнении. Коллеги из оркестров, тоже сказали мне, что они тоже никогда не проводили консультации в вопросах, касающихся нашего инструмента. Хотя за последние 50 лет стандарты к контрабасовой игре возросли в геометрической прогрессии, но отношение дирижеров к контрабасу едва ли поменялось за это время.
Многие дирижеры при требовании к группе контрабасов используют большие инструменты, ошибочно полагая, что они будут производить больше звука. Как я слушаю из записи своих выступлений, это предположение не выдерживает никакой критики. Например, одна моя студентка выбирает для игры большой бас размером 7/8, который как она думает очень громкий. В маленькой комнате он действительно очень громок, в большом зале по сравнению с дешевым 3/4 фонерным контрабасом звучит в два раза тише. Не смотря на это она продолжает использовать свой большой контрабас, как и многие дирижеры не может поменять свое мировоззрение.
Перед тем как я вышел на пенсию в 2001 году, я дал большой концерт совместно с оркестром филармонии Осака. На бис я играл совместно с концертмейстером группы контрабасов Кудзао Окуда, который играл на великолепном контрабасе целого размера Монтаньяна, я же играл на контрабасе Джеймс Хам 1995 года. Стоя рядом с этим монстром, я едва мог себя слышать и был уверен, что Окуда полностью меня накрывал. Но мои друзья, которые сидели в разных частях зала сказали, что едва ли могли разобрать что играет величественный Монтаньян, тогда как мои ноты были кристально чисты и слышны.
Из моих собственных экспериментов я убежден, что небольшие контрабасы, звучат громче и глубже, чем крупные басы. Дирижеры находясь на сцене, забывают про аккустические свойства контрабасов и до зрителей зачастую звук доносится совсем не тот что звучит на сцене. Бывают и исключения среди дирижеров, например, Леопольд Стоковский, который имел “уши на затылке”. Как опытный органист, он возможно был более осведомлен об акустических свойствах залов. Поэтому он не использовал в оркестре большие контрабасы в группе басов. Стоковский был одним из тех дирижеров, который не боялся сказать “больше басов!”
Огромное количество раз я слышал от дирижеров, когда они говорят “больше смычка”, указывая на то что они хотят увидеть от контрабасистов использование всего волоса смычка от колодки до шпица. Я считаю, что это ошибочное утверждение является результатом приравнивания контрабасовой техники к скрипичной, альтовой или виолончельной. Дирижеры должны знать, что контрабасовый смычок движется гораздо медленнее, чем на других струнных, особенно на двух нижних струнах. Еще более века назад дирижеры кричали “больше смычка” в результате чего получается несфокусированный звук, похожий на разболтанную веревку.
Так оркестровые музыканты подтвердят, что смычок не такой быстрый как у виолончелистов и это является весьма сложной задачей из за специфической тягучей контрабасовой канифоли, не такой как у остальных струнных. Строение контрабасового смычка при высокой скорости ведения, заставляет игрока отодвигать его ближе к грифу, в результате чего уменьшается его фокусирование, звук становится менее четким и звучащим.
Многие контрабасисты привыкли видеть ладони дирижера – это жест который призывает играть более спокойно. На мой взгляд дирижеры, которые делаю это обращают внимание на визуальный эффект, игнорируя акустические возможности контрабасовой группы. Мое утверждение состоит в том, что дирижеры при не способности улучшить акустическое звучание контрабасовой группы они предпочитают минимизировать звучание группы.
Мой испанский коллега, рассказал случай, когда во время репетиции нового произведения, когда дирижер продолжительно демонстрировал ладонь группе контрабасов, неважно, насколько мягко они играли. Тогда контрабасисты решили изображать движение смычка не прикасаясь к струне и не издавая никакого звука и это нелепое поведение вызвало одобрение как со стороны дирижера, так и со стороны композитора.
Другой пример, когда дирижеры сосредоточив все внимание на визуальном ощущении при исполнении оркестрового пиццикато, будут просить демонстрировать физическую активность, взмахивание рук и поднятие правой руки при зацепе струны к середине струны, но в этом месте проекция звука значительно ухудшается и звук становится менее отчетливым. Чтобы произвести заметные вытаскивание звука при игре пиццикато, требуется наоборот приблизить правую руку при извлечении звука к подставке, в этой точке обеспечивается более четкое звукоизвлечение, полет звука, об этом очень хорошо знают джазовые контрабасисты.
Литавры, так же и контрабасы очень резонансные инструменты, в целях ясности звучания требуется более сглаженная техника. Это особенно важно при игре спиккато. Каждый контрабасист знает, что для четкого звука требуется играть спиккато ближе к подставке, но тогда звук становится менее отчетливым. Особенно ясно это видно при исполнении произведений Моцарта, звук контрабаса будет мутным, не ясным и не элегантным, потому что контрабасу для производства четкого звука требуется время на резонансное прозвучивание инструмента.
В Лос-Анджелесе в 1959 году я был единственным контрабасистом молодежном камерном оркестре. Дирижировал тогда один из моих кумиров Генри Льюис, который был также блестящим контрабасистом. Однажды мы играли Моцарта и он попросил меня играть спиккато, но потом сделал жест, чтобы я стал играть более спокойно и мягко, тогда я как мои испанские коллеги, стал имитировать движение смычка не касаясь струн, тогда Льюис поблагодарил меня за мою “игру”.
Во многих случаях после того как я играл сольные концерты, зрители говорили мне: “Что и понятия не имели, что контрабас может так звучать”. Но звук который знаком публике похож на звучание скрипки или виолончели, тогда же как звук оркестровой контрабасовой группы должен выполнять другие задачи, группа контрабасов в оркестре должна выполнять функция гармонической и ритмической основы. Часто дирижеры не знают об акустических особенностях звучания контрабасовой группы в оркестре, основываясь лишь на сольном звучании контрабаса.